Когда меня в очередной, третий, раз извлекали из горящего танка, я начал понимать, что с военной карьерой у меня, похоже, не заладилось. Те, кто начинал эту войну, давно скончались не своей смертью. При этом, очевидно, только они помнили, как на этом месте все выглядело до первых боев. А выходить, только те, кто отсутствовал среди живых, могли бы ответить на вопрос, почему это облезлое, прежде выкрашенное в пошловато-розовенький цвет, двухэтажное сооружение, когда-то называвшееся детским садом, сохранялось после всех бомбежек?